Настоящее имя - Страница 55

— Помоги, мне пло…

Неестественно выгнувшись, девушка упала на раздолбанные пружины. Тело конвульсивно дергалось, руками она вцепилась в шею, под подбородком. Пальцы на ногах мелко задрожали, словно она потягивалась после сладкого сна. Светка захрипела, на губах выступила пена. Все!

Савик осмотрелся. Картина совершенно естественная: наркоманка пришла домой, укололась, ошиблась с дозой. Сама виновата. Сунул бутылку с остатками водки в карман. Когда он выходил из квартиры, пружинный матрас все ещё раскачивался под мертвым телом.

— Ну что? — снова спросил Маз.

— Порядок, — ответил Савик. — Где деньги?

— Деньги? — бригадир замялся. — Деньги завтра.

Савик посмотрел ему в глаза давящим взглядом. Когда-то Маз так смотрел на него самого. Но теперь все изменилось. Только что Савик хладнокровно убил двух человек. И синий «москвич» подпирал сзади машину бригадира.

— Значит, ты не собирался со мной рассчитываться? Хотел пришить после «дела» — и концы в воду?

— Что ты! С чего ты взял? — Маз явно был напуган и Савику это понравилось.

— Хочешь водки? — из внутреннего кармана Савик достал плоскую бутылку, взболтал содержимое. — Тут ещё грамм сто пятьдесят. Светка не допила.

— Нет! — лицо Маза скривилось от отвращения. — Нет, я не хочу!

— Напрасно, — Савик с охоткой приложился к горлышку. Ему показалось, что он снова целует округлившиеся светкины губы. Только сейчас они были холодными и твердыми.

Допив обжигающую жидкость, он утерся ладонью.

— Ладно, до завтра можно и подождать. Хотя все это похоже на подлянку, но валить друзей без проверки я не люблю. Может ты и правда забыл деньги… Ну, а если закрысятил — закон один. И ты его знаешь.

Савик сделал движение, будто протянул руку для прощального рукопожатия. Маз в ответ выставил свою, но Савик вставил ему в ладонь пустую бутылку и вышел. Из «москвича» суетливо выскочил какой-то человек и уступил Савику место впереди. Маз тронулся с места, но напряжение отпустило его только тогда, когда синий «москвич» свернул налево.

Проехав несколько кварталов, Маз притормозил, достал сотовый телефон и набрал номер Директора.

— Все в порядке, — доложил он. — Помидор и баба уехали.

— А чего у тебя голос такой? — спросил шеф. — Ты своего чмошника с ними отправил?

— Он сам меня чуть не отправил, — Маз смотрел на свои пальцы. Они заметно дрожали.

— Он действительно профессионал и нам не по зубам. Приехал со своим прикрытием и был очень недоволен, что нет денег. Завтра придется отдать!

Директор помолчал. Он знал, что Маз не склонен зря впадать в панику.

— Ладно, утром поговорим. А пока выпей и расслабься.

— Хорошо, — ответил бригадир. — Я еду домой.

* * *

От квартиры Маза до института им. Склифосовского каких-то сорок минут езды. В то время, когда Маз закончил разговор с Директором, майор Фокин выходил из ворот института.

В ушах у него все ещё продолжали звучать Наташкины крики. «Я хочу уехать, ты слышишь? Это все из-за тебя, из-за твоей идиотской работы!.. Они убьют меня, а ты дальше будешь работать!.. работать! словно ничего не произошло! как ни в чем не бывало!..»

Фокин первый раз слышал, чтобы она так кричала. Это была настоящая истерика. И врачи говорят, что у неё серьезный нервный срыв. Психотравма. Побои уже зажили, а душа нет. И неизвестно — заживет ли вообще. Уж больно тонкая материя — душа…

Он достал сигарету и хотел сунуть её в рот — но обнаружил, что там уже торчит «бондина». Выплюнул её, вторую сигарету швырнул следом в сугроб. Остановился, десять раз вдохнул и десять раз выдохнул… Не помогло. В груди жгло — прямо посередине, словно там, внутри, тлела непогашенная сигарета.

Он не курил неделю. С того дня, как ударил Татарина. Самое смешное — с его согласия. По справедливости. Но Татарин не знал, что впившийся ему в морду перстень не простой, и что он окачурится через три дня. Иначе, наверное, не посчитал бы такой расчет справедливым. У них другая справедливость, своя… Сегодня задержали, завтра выпустили. Гуляй и делай что хочешь — грабь, убивай, насилуй женщин…

Дело по «Консорциуму» буксует и, судя по всему, находится при последнем издыхании. Он сделал все, что необходимо — доказательства собраны. Остается принять решение. Это значит — взять на себя ответственность и произвести аресты, обыски, изъятие имущества. Назвать уважаемых людей преступниками и предать их суду. Но сейчас такое не в моде. Сколько громких дел расследуется годами — пока пройдет острота момента и все забудется, а потом тихонько испускает дух… Сколько? Да практически все! Ибо итог любого расследования это судебный приговор. Ну-ка, давайте вспомним: сколько приговоров вынесено по «громким делам» за последние годы? Ноль! Ни од — но — го! Работа, нервы, деньги — все псу под хвост… А зачем тогда работать? Зарплата со всеми надбавками и накрутками — две тысячи полновесных российских рублей, сейчас это меньше ста долларов…

Фокин попал в Москву, можно сказать, случайно. В восемьдесят девятом году столичные чекисты выявили настоящего американского шпиона, ему дали кличку Горилла — здоровенный лоб, борец, боксер, каратист и все такое. Это все, понятно, рояли не играет — группа захвата заломает кого угодно. Но брать его надо было после закладки контейнера и до появления разведчика из посольства, разрыв во времени составлял три — пять минут, место людное, центр города, любой шум, драка, возня — исключены… Как быть?

Кто-то из начальства вспомнил поговорку: «Против лома нет приема… Окромя другого лома!» Во всей системе КГБ объявили поиск здоровяка, который сможет засунуть Гориллу в карман. Фокин оказался самым подходящим, его и привлекли к задержанию. Операция прошла без сучка, без задоринки: Фокин подошел сзади, схватил Гориллу одной рукой за шиворот, второй за брюки в промежности, и как котенка забросил в подъезд, где поджидала опергруппа. Шпион и пикнуть не успел, никто из прохожих головы не повернул, а через пять минут взяли с поличным и посольского разведчика.