Настоящее имя - Страница 98

— Да, да, да…

Джонсон то разглядывал фотографию, то брался за метрику. Он был растерян. Он действительно знал и мужчину, и женщину, даже маленького мальчика вспомнил: Колдуэлл принимал всю семью в своем поместье и Линсей катал мальчика на пони. Мужчину звали Том, женщину — Лиз. Лорд был явно неравнодушен к ней… И безусловно подлинная метрика — Макс Томпсон.

— Спрячьте документ. Я вам верю. Я вспомнил вашу семью. Но…

— Но чем вызван ваш визит? Вряд ли ностальгией по прошлому! К тому же… рассказать обо мне вам могли только в российской разведке… Я ни в чем не виноват, но эта история здорово испортила мне жизнь…

Макс покачал головой.

— Нет. О вас мне рассказал отец полтора месяца назад. Я был у него на свидании. А разведка…

Он тяжело вздохнул.

— Мои родители сидят в английской тюрьме, меня пятилетним, в чемодане вывезли в Союз, я рос в детдоме. Я тоже ни в чем не был виноват. А пострадал гораздо больше вас. Так что разведкой я сыт по горло… Я занимаюсь бизнесом. Не вдаюсь в подробности, но мне очень важно, чтобы Россия получила кредит.

— Неужели вы думаете, что в столь глобальном деле могут сыграть роль интересы отдельного лица? — вяло удивился Джонсон и подошел к окну, рассматривая не успевшую зазеленеть пустошь за стеклом.

— Когда чаши весов колеблются, то почему бы и нет? Тем более, что это «отдельное лицо» перемолото в детском возрасте шестеренками безжалостной машины! Той же самой, от которой пострадали и вы!

Потянув рычаг, Линсей открыл окно. Холодный воздух окутал разгоряченное тело.

Чаши весов действительно колебались. Но друг мистера Уоллеса настоятельно рекомендовал выдать отрицательное заключение. Он аргументировал это интересами большой политики и окончательной расстановкой сил в мире. И Линсей позволил убедить себя. Но тогда перед ним не стоял мальчик из чемодана, который требовал справедливости и наглядно показывал, что ЦРУ нагло пытается манипулировать независимым экспертом, к тому же английским джентльменом!

Впрочем, этот «мальчик» тоже не так прост, как старается показаться, и он тоже пытается им манипулировать.

— Вы профукаете этот кредит, как профукали предыдущий, как профукали сотни миллиардов своих собственных денег, — раздраженно произнес Джонсон. Он чувствовал себя загнанным в угол. Чтобы принять решение со спокойной совестью, он должен отталкиваться от объективных фактов, а не зависеть от чьих-то просьб!

— У вас не экономика, а дыра, через которую деньги Фонда уйдут на Каймановы острова, а оттуда — в карманы ваших наркобаронов и промышленных олигархов!

— Этому можно помешать, — сказал Макс, раскрывая «дипломат» и доставая оттуда пластиковую папку с документами.

— Что это?

— Это та самая дыра. Огромная зияющая прореха в экономике многострадальной России… «Консорциум». Через свои банки он получал предыдущие кредиты и распоряжался ими именно так, как вы сказали. Здесь номера их счетов в оффшорных зонах, тайные «проводки», даже сделки с иракским режимом…

— Вот как! — раздражение Джонсона улетучилось так же внезапно, как возникло.

Он пролистал бумаги раз, потом ещё раз, уткнулся взглядом в какую-то страницу и заинтересованно хмыкнул.

— Неужели это подлинные документы? Но как их удалось достать? Это же ключ от домашнего шкафа со скелетом внутри!

— Подлинность проверяется очень просто. Финансисту вашего ранга достаточно сделать лишь пару звонков, чтобы узнать, как обстоит дело. И ещё пару звонков — чтобы счета «Консорциума» были заморожены раз и навсегда, а зияющая дыра перестала существовать!

Наступила пауза. Все слова сказаны, настало время думать и решать. Макс понимал, что решение будет принято именно сейчас. Через полминуты, через секунду. Он невольно следил за руками Джонсона: если он вернет папку, это будет равнозначно отказу. Но эксперт не торопился её возвращать; он снова пробежал глазами по страницам, затем взглянул на часы.

— Как вы можете доказать, что не являетесь частным лицом, отстаивающим только свои интересы? — неожиданно спросил эксперт.

Что ж, разумная предосторожность. Только к ней обычно прибегают не финансисты. И способы подверждения полномочий разработаны тоже не финансистами.

— У вас, кажется, есть спутниковая антенна? Назовите любую фразу и завтра её произнесет диктор во время вечерних новостей на первом российском канале.

— «Москва играет не по правилам», — криво усмехнулся Джонсон.

— Что ж, — пожал плечами Макс. — Нормально.

— Ничего нормального тут нет, — вздохнул финансист и закрыл окно. По двору шел охранник в клетчатой фланелевой рубахе и жилете со множеством карманов. На поводке он держал бодро рвущегося вперед стаффорда.

— Итак, завтра в восемнадцать по московскому времени, — подвел итог Макс. — Выпуск длится пятнадцать — двадцать минут.

— Хорошо, — Джонсон бросил прозрачную папку на стол и церемонно наклонил голову. Руку на прощанье он не протянул.

* * *

В зале всего два посетителя — арабы или афганцы, оба застыли рядом с Максом, почти не шевелятся. Перед ними стенд с японскими телевизорами.

На экране слева — циферблат с дергающейся минутной стрелкой. На экране справа — две блондинки остервенело сдирают с себя одежду под бравурную музыку. Посередине чопорный английский диктор излагает местные новости. Арабы смотрят на блондинок. Макс смотрит на циферблат.

Этот небольшой магазин, затерянный в переулках торговой части Лондона, оказался единственным местом, где — кроме российского посольства, пожалуй, — имелась спутниковая антенна, принимающая телепередачи из России.